ДЕНИС АБЛЯЗИН: "Я ПЕРЕСТАЛ БОЯТЬСЯ ПАДЕНИЙ"

Денис АБЛЯЗИН (слева) с Никитой НАГОРНЫМ (в центре) и Игорем РАДИВИЛОВЫМ во время церемонии награждения призеров в опорном прыжке на апрельском чемпионате Европы в Монпелье. Фото AFP

Денис АБЛЯЗИН выполняет опорный прыжок на апрельском чемпионате Европы в Монпелье. Фото AFP

Денис АБЛЯЗИН. Фото Татьяна ДОРОГУТИНА Елена<br />ВАЙЦЕХОВСКАЯ

ЕЛЕНА ВАЙЦЕХОВСКАЯ Чемпион мира и пятикратный чемпион Европы – о приближающемся мировом первенстве в Глазго и своей готовности к этим соревнованиям. Первым делом я попросила гимнаста дать оценку самому себе. Тому, как выглядит Денис Аблязин за год до Олимпийских игр и за две недели до предолимпийского мирового первенства. – Наверное, стал более уверенным, – ответил Аблязин после небольших раздумий. – Почистил программы, несколько усложнил их. Раньше я очень боялся упасть. От этого меня до такой степени захлестывал адреналин, что справиться с этим получалось далеко не всегда. – На каком из снарядов это было наиболее серьезной проблемой? – На всех одинаково. Это не было боязнью соревнований или боязнью получить травму, скорее в моем сознании крепко сидело, что я работал весь год, работал много и тяжело, и если сейчас упаду, это будет означать, что вся работа была сделана зря. Этот страх падения висел надо мной постоянно. Сейчас такого нет. – Что изменилось? – Возможно, стало больше стартов, больше возможностей обкатывать программы. Но страх ушел. – Как вы относитесь к сложности? Испытываете внутреннее удовольствие от понимания, что ваши программы – одни из сложнейших в мире, или все элементы ультра-си – просто вынужденная необходимость? – Больше необходимость. Удовольствие – это когда ты вышел на помост, гладко и чистенько все сделал и встал в "доскок". А что такое самая сложная программа? Это постоянная и абсолютная концентрация на каждом отдельно взятом элементе. По ходу комбинации постоянно думаешь о множестве вещей. Это – тяжелая работа. Не могу сказать, что на каком-то из моих трех снарядов выступать легче.

Денис АБЛЯЗИН выполняет опорный прыжок на апрельском чемпионате Европы в Монпелье. Фото AFP – А о чем конкретно вы думаете во время опорного прыжка, например? – Попробую рассказать. Когда бегу, главная задача поставить на снаряд две "узкие" руки и правильно подхватить группировку после отталкивания. Следующая мысль уже о приземлении, где главное – стоять. Сам прыжок слишком скоротечен, чтобы во время полета думать и о нем тоже. В воздухе все происходит автоматически. Но он во многом зависит именно от первой фазы: разбег, наскок на мостик, попадание "в руки". – На каком из снарядов случается максимум внештатных ситуаций? – Что-то может произойти на каждом. В этом отношении в гимнастике нет "легких" снарядов. Когда ты готов, все под контролем. Если, разумеется, ты сам понимаешь, что должен держать под контролем все упражнение от начала и до конца. Если хоть на долю секунды этот контроль упустить, то на тех же кольцах можно вообще не довести комбинацию до конца – упасть. – Какой ваш самый нелюбимый снаряд? – Я больше на нем не работаю – закончил еще до Олимпийских игр в Лондоне. – Правильно понимаю, что речь о коне? – Да. У меня больные кисти, поэтому работать на коне так, как требуется, мне тяжело. Вот и решили отказаться от этого снаряда. И обратно, знаете ли, не тянет. – То есть лавры многоборца – не для вас? – Однозначно. У меня нет пяти ударных снарядов. Есть только три. – В их число не входит ни перекладина, ни брусья. Почему? – Потому что я на них не специализируюсь. Хотя на перекладине выступал в Лондоне – этого требовали интересы команды. Сейчас же команде нужны те три моих снаряда, где я в состоянии обеспечить большую оценку. После травмы кисти, которую я получил на кольцах, я на перекладине даже висеть толком не могу. Кисть мы в прошлом году привели в порядок, сделали небольшую операцию, почистили сустав, но работать на перекладине в определенном хвате все равно больно. – А на брусьях? – Они мне не нужны – потому что не нужны команде. – Вы всегда смотрели на свою профессиональную работу до такой степени прагматично? – Да. У нас в команде есть, кому делать брусья, кому – перекладину, а кому работать на ковре. И так далее. Из этого складывается общий результат. – Означает ли это, что, если вдруг командные интересы потребуют, чтобы вы работали на брусьях, вы станете тренировать и этот снаряд? – А почему нет? Такое уже было – на чемпионате мира в Токио, где мне пришлось работать брусья, потому что один человек у нас упал. – Чего вы ждете от себя на чемпионате мира? – Сначала туда нужно долететь. – В каком смысле? – В прямом. До отъезда еще две с лишним недели, куча тренировок, включая модельные. Случиться может все, что угодно. Поэтому о чемпионате мира я пока не думаю. Да и что об этом думать? По большому счету там нужно будет сделать все то, что я делаю на тренировках. И только. – А об Олимпийских играх вы думаете? – Нет. Какой смысл? Я иду по жизни поэтапно. Выполняю все, что должен выполнить здесь и сейчас. Дойдет дело до Игр, там и посмотрим. – Вы все-таки на редкость рациональны в своем мышлении. Всегда таким были? – Нет, только последние пару лет. Наверное, просто повзрослел и понял, что если бежать впереди паровоза, то можно легко под этот паровоз и угодить. А вот когда преодолеваешь все задачи поэтапно, это дает совершенно иную внутреннюю уверенность и спокойствие. Вырабатывает привычку идти вперед, что бы ни случалось.

Денис АБЛЯЗИН. Фото Татьяна ДОРОГУТИНА – Летняя травма плеча сильно выбила из колеи? – Она не столько напугала, сколько озадачила. Потому что нужно было принимать решение: идти с этой травмой дальше или попробовать ее вылечить. Когда поставили диагноз и сказали, что можно вылечить плечо без оперативного вмешательства, я перестал по этому поводу переживать. Стал лечить. – Сколько времени пришлось пропустить? – Шесть недель. Но все срослось, и плечо стало, как новые. Вообще, конечно же, плечи в гимнастике, в смысле когда они начинают болеть, – это самое неприятное. Особенно на кольцах, потому что там на сустав падает еще и вращательная нагрузка. Из-за этого я, собственно, травму и получил в свое время. Не потому, что неправильно сделал какой-то элемент, а просто в процессе работы, которая изо дня в день била по суставу, била – и добила его в результате. Еще неприятно, когда травмируются колени и голеностопы. Сразу возникают проблемы на всех снарядах, кроме разве что коня. – Не устаете от того, что все время что-то болит, что нужно терпеть, преодолевать себя? – Привык уже. Жалко себя порой, а куда деваться? – Дома жалеют? – Я не жалуюсь. Понятно, что со стороны видно, когда что-то не в порядке, тем более что Ксения – сама гимнастка (Ксения Семенова – двукратная чемпионка мира. – Прим. Е.В.), и все прекрасно понимает. Но мы на этих темах не зацикливаемся. Какой смысл? Поболит и пройдет. – Какая у вас самая большая не гимнастическая мечта? – Ой... Трудно сказать. Пока даже еще не задумывался. – Означает ли это, что заканчивать выступления после Игр в Рио-де-Жанейро вы не собираетесь? – Может быть. Но сначала мы с Ксенией все-таки сыграем свадьбу. Чтобы можно было собрать гостей, потом поехать куда-то. Сейчас совершенно невозможно найти для этого время.