Сергей СТАРКИН. Фото Андрей МАЛЫШКИН
СОБЕСЕДНИКИ Елены ВАЙЦЕХОВСКОЙ
Он - потомственный гимнастический тренер. Вырос в зале, подобно тому, как цирковые дети растут в опилках манежа. На вопрос, чего не хватило, чтобы самому стать гимнастом экстра-класса, отвечает коротко: «Всего». В 20 лет впервые попал на легендарную гимнастическую базу «Озеро Круглое», там же накрепко усвоил: золото от серебра иногда может отделять не ошибка, а лишь едва уловимая, незаметная обычному глазу потеря равновесия. Поэтому оно до такой степени и ценно - гимнастическое золото.
В 2014-м его ученик Денис Аблязин впервые стал чемпионом мира - выиграл вольные упражнения в китайском Наньнине. А через несколько месяцев в группе Старкина появилась еще одна спортсменка: тренера попросила о помощи олимпийская чемпионка Лондона Алия Мустафина.
* * *
- Я прекрасно представляю, что значит взять в ученики олимпийского чемпиона. Колоссальная ответственность, но при этом - никакой гарантии результата.
- Так и есть.
- В таком случае, что побудило вас согласиться? Вы ведь наверняка видели, что «гимнастическое» состояние Мустафиной неуклонно катится вниз.
- Что-то видел сам, многое слышал от окружающих. В то же время понимал, что Алия реально нуждается в помощи. И когда в начале декабря она ко мне обратилась, наверное, просто не смог отказать. Мустафиной действительно очень нужен помощник, который мог бы помочь, объяснить, уговорить, заставить, пожалеть...
- Простите, но применительно к большому спорту я скорее поверю в то, что называется тренерским честолюбием, чем в альтруизм.
- Это не альтруизм. Если откровенно, я считаю, что от подобных предложений не отказываются. Такие спортсмены, как Мустафина, рождаются раз в несколько десятилетий. Работать с ними безумно интересно. Хотя я полностью отдаю себе отчет в том, под какой линзой нахожусь. Меньше всего стремлюсь сейчас что-то кому-то доказывать. Во мне нет такого количества тщеславия. Все, что я хотел доказать, как тренер, уже доказал - с Денисом.
- Ой ли?
- Ну, или почти все. У нас ведь действительно золотая медаль от серебряной зачастую отличается на один крошечный шажок в сторону…
- …Который иногда ломает спортсмену психику на всю оставшуюся жизнь.
- Бывает и так. Просто я говорю сейчас о другом. О том, что можно стать вторым, изначально не помышляя о золоте, в силу объективных причин. А можно выступить так, что все поймут: ты ничем не хуже того, кто стал чемпионом… Алия сразу четко обрисовала мне цели, которые хотела бы реализовать. Она - очень умная девочка, поэтому, оставшись без тренера, с самого начала прекрасно понимала, что с ней происходит. Достаточно долго пыталась самостоятельно найти какой-то выход. Другими словами, решение обратиться ко мне у нее созрело. Для меня же ее просьба стала абсолютно неожиданной.
* * *
- Вы брали какое-то время на размышления?
- Конечно. Сначала был несколько потерян, честно говоря. Сам процесс совмещения работы с двумя спортсменами такого масштаба, как Мустафина и Аблязин - двумя первыми номерами нашей гимнастики - ситуация отнюдь не рядовая. Поэтому дня три я вообще ничего не говорил. Только думал.
- О чем, если не секрет?
- Как сделать так, чтобы работа с Алией, если я за нее возьмусь, никак не сказалась на моей работе с Денисом. Аблязин, кстати, был первым, чье мнение я спросил. Причем сразу попросил его быть максимально откровенным. Будь Денис против, я, наверное, сказал бы Мустафиной «нет».
- То есть вероятность того, что ученик может сказать «нет», вы все-таки допускали?
- Конечно. Мне кажется, любой спортсмен в такой ситуации начнет опасаться, что может лишиться какой-то доли тренерского внимания. Мы ведь на много лет очень тесно общались с Аблязиным и в зале, и вне его. И я боялся разрушить эти отношения. В этом, собственно, и заключалась проблема.
- Неужели никто из коллег в те три дня ни разу не сказал вам: «Дурак, остановись, зачем тебе это надо?»
- За спиной говорили. Но после того как я получил согласие Дениса, в своем решении уже не сомневался. Алие же сразу сказал: если мы начинаем работать вместе, она должна полностью измениться. Начиная с работы в тренировочном зале и заканчивая жизнью вне его. Успех в современной гимнастике - это совокупность целого ряда вещей. Образ жизни, а не просто тренировки. Не изменив этот образ, результата не добиться. Тем более такого, какой хочет Алия.
- Что вы подразумеваете под "образом жизни"?
- На мой сугубо личный взгляд вся жизнь гимнаста должна быть полностью подчинена результату. Режима, по которому человек живет изо дня в день, сон, питание, тонкости спортивной подготовки. В этом плане у нас с Аблязиным уже несколько лет все расписывается максимально подробно.
* * *
- Многие сверхталантливые спортсмены бывают, как правило, не только ленивы, но внутренне убеждены, что способны в любой ситуации справиться с любой проблемой. Когда Аблязин только попал в сборную, его на мой взгляд отличало как раз такое отношение ко многим вещам. Легковесное, если не сказать наплевательское.
- Так оно и было. Но я все-таки сумел ему объяснить, что современная гимнастика настолько сложна и тяжела физически, что если ставить себе цель стать первым - и не внутри страны, разумеется, - надо идти на какие-то жертвы.
- На словах звучит легко и просто.
- На самом деле менять психологию спортсмена в таких случаях крайне сложно. Было сложно и с Денисом. Образно говоря, на каком-то этапе мы с ним не шли вперед, а передвигались отдельными шажочками. Сделав один шаг и увидев, что это меняет результат, Аблязин уже охотнее делал второй. Ну а после нескольких шагов уговаривать его уже не приходилось. Собственно, этим Денис и отличается от многих других спортсменов: когда понимает, что работа нужна, то выполняет ее очень скрупулезно и до конца. Надо, скажем, съесть 180 граммов макарон, значит это будет именно 180 граммов.
- Неужели контролировать себя приходится настолько жестко?
- У Дениса достаточно долго была проблема с весом. Но она ушла после того, как ему разработали индивидуальный план питания.
- А у Мустафиной эта проблема тоже присутствует?
- Да. Поэтому мы разработали подобный и для нее. Будем пробовать.
- Я не раз слышала от других тренеров, что Мустафина - очень непростой в работе человек. Это так?
- Дело в том, что у нас с Алией по-настоящему тяжелая работа еще не начиналась, мы только начинаем к ней подходить. Но знаю точно: если я начну подстраиваться под характер спортсменки, этим сделаю только хуже ей самой.
- Скажите, вы когда-нибудь испытываете внутренний дискомфорт от того, что должны быть со спортсменами жестким, требовать от них железобетонной дисциплины?
- ...Да.
- Что именно вас напрягает?
- Не всегда могу предугадать ответную реакцию. Все-таки главная задача тренера - не быть жестким и принципиальным, а достигнуть цели. Если же в ответ на свои действия тренер получает полное отторжение, это - только его вина.
* * *
- Начиная работать с Аблязиным с нуля, вы были вынуждены все время расти и развиваться параллельно со спортсменом. Не бывало страшно ошибиться?
- Бывало. И до сих пор бывает. Тут ни с кем даже не посоветуешься. В свое время я попал на «Круглое», помогая отцу. Поэтому и за границу в те годы не уехал, хотя предложения были. Батя в то время был директором гимнастического центра в Пензе. Когда он уезжал на сборы, какая-то часть работы ложилась на маму. Потом стала ложиться на меня. Хотя признаюсь честно: в те годы мне и в голову не могло прийти, что когда-нибудь я поднимусь на тот тренерский уровень, на который сейчас вышел с Аблязиным. С самого начала я прекрасно понимал, каким для этого должен родиться спортсмен, и каким ты должен быть тренером, чтобы суметь с таким спортсменом работать. Сейчас же мы с Денисом уже вышли на такую высоту, куда мало кто из тренеров поднимался. Многих вещей до нас никто вообще не пробовал. Вот и приходится до всего доходить своим умом.
- Игры в Лондоне были для вас первыми?
- Да.
- И какое оставили впечатление?
- Не могу сказать, что они воспринимались, как праздник. Хотя до этого много слышал об Играх именно в таком ключе.
- Я бы сказала: как праздник Олимпиаду могут воспринимать разве что те спортсмены и тренеры, у которых нет шансов бороться за медали.
- Пожалуй, вы правы. До сих пор помню то напряжение, которое даже не висело в воздухе, а обрушивалось со всех сторон, стоило перешагнуть порог зала. Достань лампочку - она сама бы там вспыхнула, без всяких проводов. С другой стороны, примерно такое же напряжение я чувствовал и на чемпионате мира в Наньнине, где Денис впервые выиграл золото. Просто олимпийские медали были раньше. И вызвали какие-то непередаваемые эмоции. Нереальные.
* * *
- Максимально возможная сложность, к которой вы постоянно стремитесь с Аблязиным, - это сознательная тактика, или в каких-то ситуациях без нее можно обойтись?
- Просто мы ставим перед собой задачу бороться за первые места. Если посмотреть на результаты крупных соревнований, становится очевидно: за второе место в любом финале может бороться любой спортсмен. А вот лидер, как правило, стоит особняком.
- Как Эпке Зондерланд на перекладине и Кохей Учимура - в многоборье?
- Да. А еще Кендзо Шираи - в вольных упражнениях, кореец Ри Се Ван - в опорном прыжке, китаец Йоу Ян - на кольцах. Вот с ними мы и хотим бороться.
- Нынешнего уровня сложности для этого хватает?
- Мы усложнили в этом сезоне комбинацию в вольных упражнениях, но пока недостаточно. Один из опорных прыжков у Дениса новый. Хотелось бы усложнить и второй прыжок, но это из области фантастики. Мешают пробелы технического характера, которые нам пока не удается полностью ликвидировать. И все равно: по совокупной базовой сложности Аблязин на этом снаряде входит в первую тройку мира. Есть определенные задумки и на кольцах. Не силового характера. Сделать, допустим, «крест» вниз головой так, чтобы все ахнули, Денису не позволяет плечо. А если выполнять этот элемент на среднем уровне, то никого не удивишь.
- А чем сейчас вообще можно кого-то удивить в гимнастике?
- Ну вот смотрите: на последнем чемпионате мира базовая сложность комбинации Аблязина на ковре была 7,1, а у Шираи - 7,4. После соревнований был традиционный судейский разбор, где было сказано, что 7,4 - это, конечно, хорошо, но нет ничего хорошего в том, что вся эта сложность достигается за счет «винтов».
- Но ведь за такое не снижают оценку?
- Нет. Тем не менее претензия была озвучена. Аблязин же делает на ковре всю гимнастику, какую только возможно. Не думаю, что у кого-то из других гимнастов программа более разнообразная.
- А разнообразие и оригинальность как-то поощряется?
- Объективно - нет.
- А зачем тогда к ним стремиться?
- В случае с Аблязиным все было гораздо проще: мы просто старались включить в комбинацию все, что умеем. Получилось разнообразно.
- Что сейчас приоритетно в ваших планах на сезон?
- Максимально приблизиться к тем программам, которые мы с Аблязиным и Мустафиной будем показывать на чемпионате Европы-2016. Если сумеем сделать это осенью, будет очень хорошо. Тогда у нас будет полгода до следующей весны и еще три месяца - на непосредственную подготовку к Играм в Рио. Я не считаю, что Олимпийские игры или чемпионат мира - это те соревнования, где следует что-то пробовать. Там ошибаться уже нельзя.
* * *
- Ваши коллеги по тренерскому цеху часто сетуют, что нынешнее поколение спортсменов гораздо меньше сфокусировано на спортивных целях, чем предыдущие. Слишком много соблазнов вокруг и слишком вырос уровень материального достатка. Для вас это является проблемой?
- Нет. Потому что я работаю со спортсменами, с которыми мы прекрасно понимаем, к какой цели идем.
- Насколько велика на ваш взгляд дистанция, которую придется преодолевать Мустафиной, чтобы сравняться с лидерами?
- Эта дистанция, безусловно, есть. Но думаю, что нам удастся сократить ее до минимума достаточно быстро. Алия - действительно уникальная спортсменка. Все умеет, хорошо научена технически и имеет достаточно широкий набор качеств, которые фактически не ограничивают диапазон ее возможностей. Мы уже наметили некую программу-максимум, которую будем стараться реализовать. Все упирается только в текущее состояние здоровья. Эту проблему мы сейчас совместными усилиями и решаем. На мой взгляд - успешно. Следующим шагом станет усложнение программ.
За то время, что мы с Мустафиной работаем вместе, я успел убедиться: чисто технически манера тренировок Алии, как и манера ее мышления, ближе к мужской, чем к женской. У нее прекрасно развита двигательная память. И большого количества повторений, чтобы усвоить тот или иной элемент, не требуется.
- Это имеет значение?
- Очень большое. Гимнастика стала слишком сложной, она требует крайне высокой концентрации на каждой тренировке, и из-за этого накапливается стресс. Хотя мы стараемся с этим бороться. Например, те элементы, которые реально исполняются на пределе человеческих возможностей, мы с Денисом делаем на тренировках только при отличных самочувствия и физического состояния. Да и то отнюдь не всегда. Проблема-то ведь простая: тело может сделать ультра-сложный опорный прыжок пять раз подряд. А вот мозг может такой нагрузки не выдержать.
* * *
- Из тех, с кем Аблязину предстоит соревноваться на Играх в Рио, есть спортсмены, которые вас восхищают?
- Нет. Объясню, почему: если бы я просто смотрел на этих спортсменов со стороны, как начинающий тренер, возможно, восхищался бы сложностью, пытался понять, как они это делают. А так - мы ведь все рядом, варимся в одной "каше". И надо не восхищаться, а думать, как обыграть. Ну да, я мог бы восхищаться Зондерландом на перекладине. Но слишком хорошо понимаю, что такое вкладываться в один снаряд, и что - быть конкурентоспособным на нескольких.
- А кто представляется более грозным соперником - японцы, или китайцы?
- В каком смысле?
- Ну, например, в прыжках в воду китайцы нередко начинают совершать несвойственные им ошибки, если соревнования перестают идти по их сценарию.
- В гимнастике такое тоже случается. И не только у китайцев, кстати. Знаете, очень легко не совершать ошибок, когда у тебя бешеный отрыв. Голова спортсмена в этом случае настолько отключена от происходящего вокруг, что он просто спокойно работает на снарядах. У него нет внешних помех. И совсем другое дело, когда соперники сидят у тебя на пятках, и ты вообще теряешь способность думать о чем-либо кроме этого. По этой причине, собственно, и случается большинство ошибок.
- Не так давно была свидетельницей дискуссии: можно ли считать полноценным чемпионом человека, который выиграл лишь потому, что остальные упали?
- Так не надо падать. Ты можешь быть сильнее всех на три головы весь четырехлетний цикл, но упасть в олимпийском финале и стать восьмым. И что? Будешь рассказывать, что был сильнее всех, но упал? Это ж глупость. Для победы не должно существовать вообще никаких оправданий. Либо она есть, либо нет.
Сергей СТАРКИН. Фото Андрей МАЛЫШКИН
СОБЕСЕДНИКИ Елены ВАЙЦЕХОВСКОЙ
Он - потомственный гимнастический тренер. Вырос в зале, подобно тому, как цирковые дети растут в опилках манежа. На вопрос, чего не хватило, чтобы самому стать гимнастом экстра-класса, отвечает коротко: «Всего». В 20 лет впервые попал на легендарную гимнастическую базу «Озеро Круглое», там же накрепко усвоил: золото от серебра иногда может отделять не ошибка, а лишь едва уловимая, незаметная обычному глазу потеря равновесия. Поэтому оно до такой степени и ценно - гимнастическое золото.
В 2014-м его ученик Денис Аблязин впервые стал чемпионом мира - выиграл вольные упражнения в китайском Наньнине. А через несколько месяцев в группе Старкина появилась еще одна спортсменка: тренера попросила о помощи олимпийская чемпионка Лондона Алия Мустафина.
* * *
- Я прекрасно представляю, что значит взять в ученики олимпийского чемпиона. Колоссальная ответственность, но при этом - никакой гарантии результата.
- Так и есть.
- В таком случае, что побудило вас согласиться? Вы ведь наверняка видели, что «гимнастическое» состояние Мустафиной неуклонно катится вниз.
- Что-то видел сам, многое слышал от окружающих. В то же время понимал, что Алия реально нуждается в помощи. И когда в начале декабря она ко мне обратилась, наверное, просто не смог отказать. Мустафиной действительно очень нужен помощник, который мог бы помочь, объяснить, уговорить, заставить, пожалеть...
- Простите, но применительно к большому спорту я скорее поверю в то, что называется тренерским честолюбием, чем в альтруизм.
- Это не альтруизм. Если откровенно, я считаю, что от подобных предложений не отказываются. Такие спортсмены, как Мустафина, рождаются раз в несколько десятилетий. Работать с ними безумно интересно. Хотя я полностью отдаю себе отчет в том, под какой линзой нахожусь. Меньше всего стремлюсь сейчас что-то кому-то доказывать. Во мне нет такого количества тщеславия. Все, что я хотел доказать, как тренер, уже доказал - с Денисом.
- Ой ли?
- Ну, или почти все. У нас ведь действительно золотая медаль от серебряной зачастую отличается на один крошечный шажок в сторону…
- …Который иногда ломает спортсмену психику на всю оставшуюся жизнь.
- Бывает и так. Просто я говорю сейчас о другом. О том, что можно стать вторым, изначально не помышляя о золоте, в силу объективных причин. А можно выступить так, что все поймут: ты ничем не хуже того, кто стал чемпионом… Алия сразу четко обрисовала мне цели, которые хотела бы реализовать. Она - очень умная девочка, поэтому, оставшись без тренера, с самого начала прекрасно понимала, что с ней происходит. Достаточно долго пыталась самостоятельно найти какой-то выход. Другими словами, решение обратиться ко мне у нее созрело. Для меня же ее просьба стала абсолютно неожиданной.
* * *
- Вы брали какое-то время на размышления?
- Конечно. Сначала был несколько потерян, честно говоря. Сам процесс совмещения работы с двумя спортсменами такого масштаба, как Мустафина и Аблязин - двумя первыми номерами нашей гимнастики - ситуация отнюдь не рядовая. Поэтому дня три я вообще ничего не говорил. Только думал.
- О чем, если не секрет?
- Как сделать так, чтобы работа с Алией, если я за нее возьмусь, никак не сказалась на моей работе с Денисом. Аблязин, кстати, был первым, чье мнение я спросил. Причем сразу попросил его быть максимально откровенным. Будь Денис против, я, наверное, сказал бы Мустафиной «нет».
- То есть вероятность того, что ученик может сказать «нет», вы все-таки допускали?
- Конечно. Мне кажется, любой спортсмен в такой ситуации начнет опасаться, что может лишиться какой-то доли тренерского внимания. Мы ведь на много лет очень тесно общались с Аблязиным и в зале, и вне его. И я боялся разрушить эти отношения. В этом, собственно, и заключалась проблема.
- Неужели никто из коллег в те три дня ни разу не сказал вам: «Дурак, остановись, зачем тебе это надо?»
- За спиной говорили. Но после того как я получил согласие Дениса, в своем решении уже не сомневался. Алие же сразу сказал: если мы начинаем работать вместе, она должна полностью измениться. Начиная с работы в тренировочном зале и заканчивая жизнью вне его. Успех в современной гимнастике - это совокупность целого ряда вещей. Образ жизни, а не просто тренировки. Не изменив этот образ, результата не добиться. Тем более такого, какой хочет Алия.
- Что вы подразумеваете под "образом жизни"?
- На мой сугубо личный взгляд вся жизнь гимнаста должна быть полностью подчинена результату. Режима, по которому человек живет изо дня в день, сон, питание, тонкости спортивной подготовки. В этом плане у нас с Аблязиным уже несколько лет все расписывается максимально подробно.
* * *
- Многие сверхталантливые спортсмены бывают, как правило, не только ленивы, но внутренне убеждены, что способны в любой ситуации справиться с любой проблемой. Когда Аблязин только попал в сборную, его на мой взгляд отличало как раз такое отношение ко многим вещам. Легковесное, если не сказать наплевательское.
- Так оно и было. Но я все-таки сумел ему объяснить, что современная гимнастика настолько сложна и тяжела физически, что если ставить себе цель стать первым - и не внутри страны, разумеется, - надо идти на какие-то жертвы.
- На словах звучит легко и просто.
- На самом деле менять психологию спортсмена в таких случаях крайне сложно. Было сложно и с Денисом. Образно говоря, на каком-то этапе мы с ним не шли вперед, а передвигались отдельными шажочками. Сделав один шаг и увидев, что это меняет результат, Аблязин уже охотнее делал второй. Ну а после нескольких шагов уговаривать его уже не приходилось. Собственно, этим Денис и отличается от многих других спортсменов: когда понимает, что работа нужна, то выполняет ее очень скрупулезно и до конца. Надо, скажем, съесть 180 граммов макарон, значит это будет именно 180 граммов.
- Неужели контролировать себя приходится настолько жестко?
- У Дениса достаточно долго была проблема с весом. Но она ушла после того, как ему разработали индивидуальный план питания.
- А у Мустафиной эта проблема тоже присутствует?
- Да. Поэтому мы разработали подобный и для нее. Будем пробовать.
- Я не раз слышала от других тренеров, что Мустафина - очень непростой в работе человек. Это так?
- Дело в том, что у нас с Алией по-настоящему тяжелая работа еще не начиналась, мы только начинаем к ней подходить. Но знаю точно: если я начну подстраиваться под характер спортсменки, этим сделаю только хуже ей самой.
- Скажите, вы когда-нибудь испытываете внутренний дискомфорт от того, что должны быть со спортсменами жестким, требовать от них железобетонной дисциплины?
- ...Да.
- Что именно вас напрягает?
- Не всегда могу предугадать ответную реакцию. Все-таки главная задача тренера - не быть жестким и принципиальным, а достигнуть цели. Если же в ответ на свои действия тренер получает полное отторжение, это - только его вина.
* * *
- Начиная работать с Аблязиным с нуля, вы были вынуждены все время расти и развиваться параллельно со спортсменом. Не бывало страшно ошибиться?
- Бывало. И до сих пор бывает. Тут ни с кем даже не посоветуешься. В свое время я попал на «Круглое», помогая отцу. Поэтому и за границу в те годы не уехал, хотя предложения были. Батя в то время был директором гимнастического центра в Пензе. Когда он уезжал на сборы, какая-то часть работы ложилась на маму. Потом стала ложиться на меня. Хотя признаюсь честно: в те годы мне и в голову не могло прийти, что когда-нибудь я поднимусь на тот тренерский уровень, на который сейчас вышел с Аблязиным. С самого начала я прекрасно понимал, каким для этого должен родиться спортсмен, и каким ты должен быть тренером, чтобы суметь с таким спортсменом работать. Сейчас же мы с Денисом уже вышли на такую высоту, куда мало кто из тренеров поднимался. Многих вещей до нас никто вообще не пробовал. Вот и приходится до всего доходить своим умом.
- Игры в Лондоне были для вас первыми?
- Да.
- И какое оставили впечатление?
- Не могу сказать, что они воспринимались, как праздник. Хотя до этого много слышал об Играх именно в таком ключе.
- Я бы сказала: как праздник Олимпиаду могут воспринимать разве что те спортсмены и тренеры, у которых нет шансов бороться за медали.
- Пожалуй, вы правы. До сих пор помню то напряжение, которое даже не висело в воздухе, а обрушивалось со всех сторон, стоило перешагнуть порог зала. Достань лампочку - она сама бы там вспыхнула, без всяких проводов. С другой стороны, примерно такое же напряжение я чувствовал и на чемпионате мира в Наньнине, где Денис впервые выиграл золото. Просто олимпийские медали были раньше. И вызвали какие-то непередаваемые эмоции. Нереальные.
* * *
- Максимально возможная сложность, к которой вы постоянно стремитесь с Аблязиным, - это сознательная тактика, или в каких-то ситуациях без нее можно обойтись?
- Просто мы ставим перед собой задачу бороться за первые места. Если посмотреть на результаты крупных соревнований, становится очевидно: за второе место в любом финале может бороться любой спортсмен. А вот лидер, как правило, стоит особняком.
- Как Эпке Зондерланд на перекладине и Кохей Учимура - в многоборье?
- Да. А еще Кендзо Шираи - в вольных упражнениях, кореец Ри Се Ван - в опорном прыжке, китаец Йоу Ян - на кольцах. Вот с ними мы и хотим бороться.
- Нынешнего уровня сложности для этого хватает?
- Мы усложнили в этом сезоне комбинацию в вольных упражнениях, но пока недостаточно. Один из опорных прыжков у Дениса новый. Хотелось бы усложнить и второй прыжок, но это из области фантастики. Мешают пробелы технического характера, которые нам пока не удается полностью ликвидировать. И все равно: по совокупной базовой сложности Аблязин на этом снаряде входит в первую тройку мира. Есть определенные задумки и на кольцах. Не силового характера. Сделать, допустим, «крест» вниз головой так, чтобы все ахнули, Денису не позволяет плечо. А если выполнять этот элемент на среднем уровне, то никого не удивишь.
- А чем сейчас вообще можно кого-то удивить в гимнастике?
- Ну вот смотрите: на последнем чемпионате мира базовая сложность комбинации Аблязина на ковре была 7,1, а у Шираи - 7,4. После соревнований был традиционный судейский разбор, где было сказано, что 7,4 - это, конечно, хорошо, но нет ничего хорошего в том, что вся эта сложность достигается за счет «винтов».
- Но ведь за такое не снижают оценку?
- Нет. Тем не менее претензия была озвучена. Аблязин же делает на ковре всю гимнастику, какую только возможно. Не думаю, что у кого-то из других гимнастов программа более разнообразная.
- А разнообразие и оригинальность как-то поощряется?
- Объективно - нет.
- А зачем тогда к ним стремиться?
- В случае с Аблязиным все было гораздо проще: мы просто старались включить в комбинацию все, что умеем. Получилось разнообразно.
- Что сейчас приоритетно в ваших планах на сезон?
- Максимально приблизиться к тем программам, которые мы с Аблязиным и Мустафиной будем показывать на чемпионате Европы-2016. Если сумеем сделать это осенью, будет очень хорошо. Тогда у нас будет полгода до следующей весны и еще три месяца - на непосредственную подготовку к Играм в Рио. Я не считаю, что Олимпийские игры или чемпионат мира - это те соревнования, где следует что-то пробовать. Там ошибаться уже нельзя.
* * *
- Ваши коллеги по тренерскому цеху часто сетуют, что нынешнее поколение спортсменов гораздо меньше сфокусировано на спортивных целях, чем предыдущие. Слишком много соблазнов вокруг и слишком вырос уровень материального достатка. Для вас это является проблемой?
- Нет. Потому что я работаю со спортсменами, с которыми мы прекрасно понимаем, к какой цели идем.
- Насколько велика на ваш взгляд дистанция, которую придется преодолевать Мустафиной, чтобы сравняться с лидерами?
- Эта дистанция, безусловно, есть. Но думаю, что нам удастся сократить ее до минимума достаточно быстро. Алия - действительно уникальная спортсменка. Все умеет, хорошо научена технически и имеет достаточно широкий набор качеств, которые фактически не ограничивают диапазон ее возможностей. Мы уже наметили некую программу-максимум, которую будем стараться реализовать. Все упирается только в текущее состояние здоровья. Эту проблему мы сейчас совместными усилиями и решаем. На мой взгляд - успешно. Следующим шагом станет усложнение программ.
За то время, что мы с Мустафиной работаем вместе, я успел убедиться: чисто технически манера тренировок Алии, как и манера ее мышления, ближе к мужской, чем к женской. У нее прекрасно развита двигательная память. И большого количества повторений, чтобы усвоить тот или иной элемент, не требуется.
- Это имеет значение?
- Очень большое. Гимнастика стала слишком сложной, она требует крайне высокой концентрации на каждой тренировке, и из-за этого накапливается стресс. Хотя мы стараемся с этим бороться. Например, те элементы, которые реально исполняются на пределе человеческих возможностей, мы с Денисом делаем на тренировках только при отличных самочувствия и физического состояния. Да и то отнюдь не всегда. Проблема-то ведь простая: тело может сделать ультра-сложный опорный прыжок пять раз подряд. А вот мозг может такой нагрузки не выдержать.
* * *
- Из тех, с кем Аблязину предстоит соревноваться на Играх в Рио, есть спортсмены, которые вас восхищают?
- Нет. Объясню, почему: если бы я просто смотрел на этих спортсменов со стороны, как начинающий тренер, возможно, восхищался бы сложностью, пытался понять, как они это делают. А так - мы ведь все рядом, варимся в одной "каше". И надо не восхищаться, а думать, как обыграть. Ну да, я мог бы восхищаться Зондерландом на перекладине. Но слишком хорошо понимаю, что такое вкладываться в один снаряд, и что - быть конкурентоспособным на нескольких.
- А кто представляется более грозным соперником - японцы, или китайцы?
- В каком смысле?
- Ну, например, в прыжках в воду китайцы нередко начинают совершать несвойственные им ошибки, если соревнования перестают идти по их сценарию.
- В гимнастике такое тоже случается. И не только у китайцев, кстати. Знаете, очень легко не совершать ошибок, когда у тебя бешеный отрыв. Голова спортсмена в этом случае настолько отключена от происходящего вокруг, что он просто спокойно работает на снарядах. У него нет внешних помех. И совсем другое дело, когда соперники сидят у тебя на пятках, и ты вообще теряешь способность думать о чем-либо кроме этого. По этой причине, собственно, и случается большинство ошибок.
- Не так давно была свидетельницей дискуссии: можно ли считать полноценным чемпионом человека, который выиграл лишь потому, что остальные упали?
- Так не надо падать. Ты можешь быть сильнее всех на три головы весь четырехлетний цикл, но упасть в олимпийском финале и стать восьмым. И что? Будешь рассказывать, что был сильнее всех, но упал? Это ж глупость. Для победы не должно существовать вообще никаких оправданий. Либо она есть, либо нет. 
-medium.JPG)
-thumb.jpg)
-thumb.jpg)
-thumb.jpg)
-thumb.jpg)
-thumb.jpg)
