Ксения Афанасьева.
- Тяжело психологически прийти в зал и вновь подвергать организм тяжелым нагрузкам? - И психологически, и физически. Возраст дает о себе знать. Кому-то мои 23 года покажутся крохами, а для гимнастики это уже солидно. - Когда вы начали полноценно тренироваться? - Сложно сказать. На мартовский Кубок России я, казалось, ехала готовая. Но если первый день соревнований я еще как-то отработала, то к финалу почувствовала, что поплыла – руки и ноги просто не толкали. И вот после России я так работала… На самом деле, я жуткая лентяйка. Но тут я и вольные каждый день делала, и прыжок прыгала, в общем, на все двести оборотов тренировалась. Получается, как раз после чемпионата России более-менее начала приходить в форму. И то – вроде бы каждый день я делала эти вольные, а приехала в Монпелье, и у меня началась паника: "А вдруг не смогу? Ну и что, что делала все на тренировках, я ведь так давно не выступала, вдруг не получится?" Но вроде получилось. - Соперницы сильно грозные были? В квалификации и в вольных, и на прыжке вы уступили швейцарке Джулии Штайнгрубер. - Когда я в форме, на ковер выхожу с мыслью, что если свою программу сделаю, выиграю. Но тут мне действительно пришлось поволноваться. Кстати, вольные я готовила более сложные, но в Монпелье ковер был такой... креативненький. Рисковать на нем не хотелось. На нем один раз упражнение сделаешь, а кажется, будто всю неделю пропрыгал. Даже передать не могу, как ноги после него болели. База у меня на вольных, может, и хорошая, но девочки сейчас такие прыжки прыгают, что я диву даюсь – я так точно не смогу. И при этом я не могу знать, что понравится судьям. Честно скажу, думала, что мне выиграть не дадут. Англичанка (Клаудия Фрэгапан) и швейцарка (Штайнгрубер) такую акробатику делают, что я была уверена – одна из них точно будет выше. Но моя победа дала понять: в вольных ценят, в том числе, хореографию, танец, а не только мощь. - Об этом неоднократно говорила и Алия Мустафина. Особенно заметна разница ваших с Мустафиной программ и тех, что делает та же Штайнгрубер или американка Симона Байлз. - Так причем я не против такой сложности, как делают соперницы. Но есть такой вид спорта – акробатика. Я считаю, что в вольных должна быть красивая хореография, сложные прыжки-повороты и акробатика на уровне. Поэтому я и рада, что судьи ценят все три этих компонента, а не делают акцент на одном из них. Хотя судили в Монпелье очень строго. - Это общее мнение почти всех спортсменов и тренеров. - Я вообще не помню, когда мне ставили такие низкие оценки на вольных. Когда увидела свои баллы за выступление в квалификации, вообще возмущена была. Но потом посмотрела соревнования и поняла, что одинаково жестко оценивают всех. Увидела, что минимальная сбавка на вольных была 1,7 балла, это просто немыслимо! Я уж и так, и эдак сидела и считала за всех девочек и просто не понимала, где и за что им снимают баллы. - Ксюша, а как с такой рваной и довольно непродолжительной подготовкой вам удалось привезти в Монпелье сложный прыжок 2,5 винта? Никто не ожидал от вас такой прыти. - Я сама не ожидала. Когда приехала во Францию, начала рассчитывать, на что смогу претендовать, если прыгну свой прыжок. Если бы прыгала два винта, как прыгают англичанка, голландка и другие девочки, меня бы в призеры точно не пустили. Тогда и решила, что в очередной раз нужно идти ва-банк. - Но ведь нельзя быть неготовой и просто прыгнуть 2,5 винта? - Нельзя. Я его тренировала, но, честно говоря, на стандарт я его делала второй раз в жизни. Первый раз – на Универсиаде в Казани, второй раз – в Монпелье. - !!! - Так если бы я не рискнула, шансов бы вообще не было! Либо прыгну и выиграю бронзу, либо упаду и стану неважно какой, как и в случае, если вообще не рискну. Сейчас буду продолжать над ним работать, но на жесткую опору пока не готова каждый день прыгать - ноги не позволяют. - То есть травмы, которые вы столько времени пытались залечить, все еще беспокоят? - Конечно, беспокоят. Это уже на всю жизнь, наверное. В тот момент, когда боль стала невыносимой, сделали операции. А сейчас боль терпимая. Тем более я выступаю только на Европе и на мире, здоровье и силы не разбазариваю. До чемпионата мира опять подлечу ногу, подкачку обязательно буду делать. Я вообще никогда раньше всем этим разминкам и подкачкам внимание не уделяла, а сейчас большой акцент на этом нужно делать. Но ничего, осталась финишная прямая до Олимпиады в Рио, нужно потерпеть… - Продолжите работать только на двух снарядах? - Меня уговаривают, причем довольно настойчиво, делать бревно (улыбается). Я люблю этот снаряд, мне его легче всего всегда было восстанавливать. Но я очень, прямо очень боюсь на нем выступать на соревнованиях. Поэтому старательно оттягивала время, но к чемпионату мира все-таки, похоже, придется делать его для командных соревнований. - А про многоборье и соответственно "любимые" брусья можно забыть? - Да уж, все, хватит с меня (смеется). Брусья - это вообще не мой снаряд! Будем сейчас работать над качеством и стабильностью трех других видов многоборья. - Олимпиада в Рио станет для вас третьей в карьере. С одной стороны, должно быть поспокойнее – уже ведь все знаете, с другой, это фактически последний шанс завоевать личную медаль. - Вот поэтому я стараюсь об Играх вообще не думать. У меня уже какая-то фобия есть. Дело в том, что я всегда больше работала на команду, только последние года два и за себя начала думать. И у меня сейчас прямо паника: столько тренируюсь, а личной медали у меня так и нет. Очень переживаю по этому поводу, потому и живу сегодняшним днем. Автор: Мария Воробьева / Р-Спорт
-thumb.jpg)
-thumb.jpg)
-thumb.jpg)
-thumb.jpg)
-thumb.jpg)
